Этот объект фигурирует в отчётах «КАЯ» в период с 1996 по 1998-й годы. Именно на эти годы, если верить профессору Борисову, пришёлся пик массовой практики по выращиванию «чайных грибов», якобы обладавших чуть ли не магическими лекарственными свойствами. Но не смотря на внешнее сходство – светлая слоистая масса в чайного цвета жидкости, скользкое на вид и кислое на запах – не имело ничего общего с обычными чайными грибами.

Впервые объект попал в поле зрения «КАЯ» практически случайно, благодаря отчёт судмедэксперта, проводившего вскрытие гражданки Барнашовой Г.Н.

(стук в дверь)

— Здравствуй, Виктор Евгенич. Можно?
— Здравствуйте, товарищ капитан. Входите.

(звук дверей, шаги)

— Ну, что тут у тебя?
— Гражданка Барнашова Галина Николаевна, 1928-го года рождения. Признаков физического насилия нет.
— Так что, сама померла в итоге?
— Сложно сказать.
— То есть?

(звук закуривания сигареты)

— Не видел я никогда такого. Во-первых, до сих пор нет никаких признаков разложения. А она у меня вторые сутки лежит. Так что я время смерти даже приблизительно определить не могу.
— Соседи её на опросе сказали, что она три дня из квартиры не выходила…
— Слушайте дальше, товарищ капитан. Токсикологический анализ крови провести не представляется возможным.
— Это ещё почему?
— А потому, что крови-то у неё и нет, по сути. Вот, посмотрите.

(звук доставания какой-то ёмкости с жидкостью)

— Вы только не болтыхайте сильно.
— Что это вообще? (брезгливо)

(звук затяжки сигаретой)

— Предположительно, чайный квас…
— Чайный квас? Это жижа из-под чайного гриба, что ли?
— Именно. И эта жижа у неё по сосудам вместо крови текла. Да и вообще все жидкости организма в той или иной концентрации содержат это вещество.
— Твою ж медь… Как это вообще возможно?
— Не имею представления. Но думаю это как-то связано с ещё одной странностью. В желудке гражданки Барнашовой мы нашли как раз чайный гриб.
— В смысле? Она её съела, что ли?
— Судя по тому, что он целёхонький, скорее проглотила целиком. Вот взгляните, он даже расслаиваться начал. Насколько мне известно, это они так размножаются.

(щелчок выключатели лампы, движение столика на колёсиках)

— Господи Иисусе…
— Я и сам не до конца верю в то, что вижу. Этот чайный гриб сросся с её желудком. Вот, видите? Проник в стенки желудка, в кровеносные сосуды. На вид уже и не понять, где именно гриб, а где внутренний орган… товарищ Капитан? Вам плохо?
— Нет-нет, я нормально… просто… просто непривычно. Одно дело трупы после серийника, другое… вот это вот.
— Ну да, понимаю. Зрелище не для слабонервных.
— Да даже не в этом дело… бабушка у меня «чайный гриб» держит, всё детство меня жижей этой поила. Даже вкусно было, как будто. А если и у меня… вот так…
— Товарищ капитан, соберитесь. Сомневаюсь, что такие последствия могут быть от любого чайного гриба. Давно бы уже знали об этом. Мне всё-таки кажется, это что-то другое, просто похоже. Я бы хотел изучить этот объекте детальнее, но боюсь, мне квалификации не хватит. Но есть у меня пара знакомых специалистов. Такие вот странности как раз их профиль.
— Добро. Тогда свяжись с ними и держи меня в курсе. А я завтра на ковёр, докладывать.

Судмедэксперт, оставшийся в документах анонимным, передал свой отчёт и небольшие образцы профессору микологии Аркадию Завадскому, который и сделал вывод, что объект из желудка Барнашовой не является чайным грибом. И, строго говоря, грибом вообще. Будучи членом РГО, профессор сообщил об образцах исследовательской группе «КАЯ» , руководители которой инициировали передачу всех материалов дела, образцов и тела гражданки Барнашовой в ведомственную лабораторию для дальнейшего изучения.

Если обычный чайный гриб – это симбиотическая колония дрожжевых грибов с различными бактериями, образец из желудка Барнашовой представлял собой цельный организм. Так как на вид этот объект был почти неотличим от настоящего чайного гриба, среди исследователей и в документах он стал фигурировать как «Медузомицет».

Пока исследовательская группа изучала образцы, оперативники «КАЯ» проводили сбор информации. Были опрошены сотрудники отделения милиции, которые были причастны к делу Барнашовой, затем – соседи самой гражданки, которые подтвердили всё то, что и так было зафиксировано следователями. На вопрос, откуда у Барнашовой взялся медузомицет, ответа не было. Но оказалось, что незадолго до своей смерти Галина Николаевна поделилась чайным грибом с пенсионеркой из соседнего подъезда, Тамарой Ивановной Милютиной. Так у исследовательской группы появился новый, ещё живой, образец неизученной формы жизни.

Спустя несколько недель медузомицет вырос и стал расслаиваться. Исследователи разделили образец на несколько особей и разместили в разных резервуарах, наполненных чайным квасом. Особи прижились, начались эксперименты. Но вскоре за лаборантами, которые проводили исследования опытных образов стали замечать новые и порой странные привычки.

(стук в дверь, скрип петель)

— Игорь Константинович, разрешите?
— О, Иван Андреич! Заходите, голубчик, присаживайтесь. Что-то случилось?

(шаги, дверь закрылась, скрип стула о пол)

— Не уверен, но есть некоторые опасения насчёт наших исследований.
— Иван Андреич, мы с тобой в таком месте работаем, где любые исследования не могут не вызывать опасений. Ты про что-то конкретное говоришь или в целом про наш профиль?

(нервный вздох)

— Можно водички?
— Угощайтесь, дорогой.

(звук воды льющейся в стакан из графина, два шумных глотка)

— Меня беспокоят конкретно медузомицеты. Вернее не они сами, а лаборанты, с ними работающие.
— Так-так, интересно. Что случилось?
— Лаборанты наши… как бы это сказать…
— Да ну не томи ты, голубчик! Что стряслось?
— Ведут они себя странно. Я сначала внимания не обращал. Раньше они с медузомицетам разговаривали просто. Ну знаете, как кошатники или собачники с питомцами своими. Но недавно заметил, что лаборанты с объектами ведут полноценные диалоги. Говорят им что-то или спрашивают, а потом молча сидят, вдумчиво так. Будто ответ слушают. И картина со стороны больно жуткая.
— Интересные дела. И что ж они у них спрашивают?
— Да ерунду всякую, если подумать. Киреев вон своему объекту по вечерам газету читает, а потом замирает молча и посмеивается. Словно бы медузомицет ему анекдот какой рассказывает. Анисенко своему на жену жалуется, а потом усердно так кивает, иногда даже что-то записывает. Клеменок философские вопросы какие-то задаёт. Навроде природы власти, избранности и прочей дребедени гуманитарной.
— Н-да, Иван Андреич, обеспокоил ты меня. Помешательством каким-то попахивает. Уж не нервный срыв ли у ребят наших, как думаешь?
— Не имею представления, Игорь Константиныч, но разобраться бы не помешало, это я вам как на духу говорю.

Первое время старших научных сотрудников обязали за своими подопечными приглядывать невзначай – ведь и показаться могло. Но когда слова Ивана Андреевича Карасина подтвердились, всех лаборантов, имевших непосредственный контакт с медузомицетами, обязали вести подробные отчёты об их беседах с объектами. Вот только, покинув лабораторию, ни один из них не мог вспомнить ничего конкретного, кроме собственных эмоций – умиротворения, покоя и счастья.

Было решено сменить состав исследовательской группы. Но изоляция лаборантов от медузомицетов плохо сказалась на них. В первые две недели наступала хандра и апатия, а дальше начиналась ломка, изменение биохимии организма. По результатам медицинских анализов удалось установить, что каждый из лаборантов, говоривших с объектами, пробовал «чайный квас», который произвели медузомицеты. Этот состав вызывал стойкое и необратимое привыкание, и для поддержания жизни и здоровья им теперь требовались регулярные дозы этого напитка.

Лабораторию изолировали от остального комплекса вместе с лаборантами – теперь и они сами стали объектом исследований. В частности, исследователям удалось выявить побочный эффект «чайного кваса» — он положительно сказывался на организме реципиентов. Прекрасная физическая форма, высокий тонус мышц, все показатели гораздо лучше любого норматива. Более того, даже хронические заболевания сходили на нет. Среди архивных документов лаборатории нашлись и письменные просьбы ряда исследователей о побочных исследованиях: влияния «чайного кваса» на вирусные заболевания, рак и СПИД.

В тоже время дотошные исследования самих медузомицетов не помогли пролить свет на загадочных существ, хотя и позволили выделить искусственный ингибитор – при регулярном его приёме вместе с дозой напитка, ингибитор позволял снизить эффект влияния медузомицета на лаборантов. Те могли трезво мыслить и даже снова продолжать работу.

Тем временем аналитический отдел «КАЯ» всё чаще получал сообщения о новых медузомицетах. Как правило, они находились в домах пожилых граждан в Москве и области. Кто-то из них погибал по разным, часто вполне естественным причинам, кто-то вдруг начинал себя вести очень странно, резко менял привычки и образ мысли. Так или иначе везде удавалось найти медузомицета, а часто удавалось и отследить, как он попадал к человеку.

В 80% случаев гражданин получал медузомицета от своего знакомого, а тот от своего и так далее. Но сколько бы ниточек не находили оперативники «КАЯ» , дойти до центра паутины никому так и не удалось. Было несколько перспективных зацепок. Сразу несколько десятков медузомицетов в Переделкино, люди получили от одного и того же человека – Фёдора Костенецкого. Вот только когда «КАЯ» на него вышли, Фёдор оказался пропавшим без вести уже как несколько недель.

Александр Скобелев, аспирант физико-математического факультета, также был одним из подозреваемых в распространении. Но из его допроса удалось выяснить только, что он получил в наследство от умершей тёти дом в Подмосковье, а там целый погреб был заставлен медузомицетами. Откуда они взялись у родственницы, осталось неизвестным. В течение полутора лет «КАЯ» удалось изъять более полутора тысяч особей медузомицетов у разных граждан.

За это время так и не удалось выяснить, откуда они взялись, есть ли у них самосознание и для чего именно служит механизм воздействия на организмы посредством «чайного кваса». Часть исследователей уверены в естественном происхождении этого существа. Другие убеждают коллег, что это искусственно выведенный организм. Более маргинальные теории говорят о внеземном происхождении.

На сегодняшний день исследования продолжаются, но ресурс на их проведение сокращён до минимума, так как эксперименты не приносят никаких результатов. Продолжать исследования вызвались только энтузиасты и те самые лаборанты, оказавшиеся под влиянием медузомицетов. Между тем возглавивший исследовательскую группу профессор Игнатьев Павел Сергеевич питает большую надежду на то, что именно благодаря этим самым лаборантами исследования и удастся сдвинуть с мёртвой точки. Поэтому он регулярно присылает видеозаписи опросов своих то ли коллег, то ли подопытных.

— Опрос проводит профессор Игнатьев, Павел Сергеевич. Опрашиваемый – старший лаборант Иван Короленко. На часах – 13:02 по московскому времени. Иван, как вы себя чувствуете?
— С-спасибо, не жалуюсь.
— Как давно вы принимали «чайный квас»?
— Утром… часов в девять где-то.
— Что делали после?
— Приступил к опытам, согласно расписанию.
— Всё шло по плану?
— Сначала – да, а потом что-то случилось…
— Что именно?
— Голова заболела, сильно, аж глаза заволокло.
— Сколько по вашему это длилось?
— Не могу сказать. Кажется, с минуту или чуть больше.
— А что было после?
— Резко всё прошло. И я оказался в камере хранения. Не знаю, как добрался туда. Не помню, чтобы шёл.
— Продолжайте.
— Хотел было выйти и доложить, но услышал… голос. Мягкий такой, вибрирующий. Как кот мурлыкал.
— Кто с вами говорил?
— Думаю, что медузомицет.
— Что он вам сообщил?
— Не могу дословно сказать. Слов не помню совсем, только эмоции и суть.
— Расскажите.
— Страшно было очень, тревожно. Как при панической атаке. Только понимал, что это не мои ощущения, а чужие. Думаю, медузомицета. Ему… или им страшно.
— А ранее вы такие эмоции ощущали при контакте с объектами?
— Нет, никогда. Всегда были только покой и что-то близкое к счастью. Что-то изменилось.
— Вы сказали, что помните только суть сказанного. Можете сформулировать?
— Да. Они боятся кого-то конкретного. Кого-то, кто привёл их на свет и показал людям. Боятся потому, что они не сделали то, что должны были. И этот кто-то ведёт на свет что-то новое. Что сможет доделать начатое.
— Вы знаете, о чём именно речь?
— Нет. Но мне кажется, что ничего хорошего точно не будет.

После этой записи у лаборатории усилили охрану и увеличили штатное расписание. А в качестве куратора проекта прикомандировали старшего оперативного сотрудника Савву Каленковича. В настоящий момент дальнейшая судьба лаборатории, исследований и зловещего предсказаний остаётся неизвестной.