Вы могли слышать об этом, если выросли в сельской местности. Там до сих пор любят пугать детей живыми стогами сена, что охотятся на людей в жаркий полдень. На вид это просто куча сена, одна из множества после сенокоса, и вы не увидите в ней ничего странного, пока не станет слишком поздно, — так об этом говорят.

Судя по всему, люди сталкивались с живыми стогами по всему миру. Их замечают лишь изредка и только в период сенокоса. Оно не издаёт никаких звуков и не оставляет следов. Живых свидетелей почти нет, и за двадцать лет наблюдений вопросов всё ещё больше, чем ответов. Это существо или явление? Маскируется под сено или прячется в стогах? Как оно выглядит на самом деле?

Самым ранним известным нам документальным свидетельством встречи с живыми стогами считается рапорт Кузнецова Ивана Филипповича — участкового по Борскому району Самарской области. Согласно этому документу, в деревне Печинено в 1931 году у местных жителей начал пропадать домашний скот.

В частности, в рапорте Кузнецов сообщает, что местный крестьянин Кузьма Молибога обращался с заявлением о пропаже коров несколько раз в течение двух недель, но в ходе расследования никаких следов кражи обнаружить не удалось. Спустя время Молибога снова обратился к Кузнецову и рассказал довольно странную историю.

Поздно вечером Иван Филиппович имел привычку выйти на крыльцо своего небольшого домика, чтобы покурить трубку. Сидел он в темноте и сквозь сизый дым всматривался в звёзды. Эти звёзды, этот дом и он сам помнили то жуткое время, когда страна полыхала пламенем войны. Пламя то уже давно погасло, только и тлели угли в памяти, угасая с каждым днём. Но привычка мало и чутко спать — никуда не уходила.

Скрипел и пощёлкивал табак в чаше. Квакали вдали лягушки, стрекотали сверчки, переругивались дворовые псы. В эту какофонию деревенского покоя не вписывались только чьи-то быстрые шаги. В темноте кто-то добежал до его, Ивана Филипповича дома, и резко скрипнул калиткой. Иван Филиппович гаркнул:

— А ну, стоять!

Человек от неожиданности взвизгнул и чуть не повалился наземь. Иван Филиппович быстро зажёг керосинку и подошёл к ночному гостю. Им оказался местный крестьянин Кузьма Молибога, которого участковый в последнее время видел слишком часто.

— Филипыч, ну ты чо, — испуганно сказал тот. — я ж тут чуть не родил!

— Пфу ты, — ответил участковый. — А ты чо? Кузьма, ночь на дворе, а ты шастаешь!

Крестьянин поднялся, отряхнулся и вплотную подошёл к Кузнецову. Настолько, что участковый рассмотрел испуганные большие глаза на бледном лице и почуял резкий кислый запах перегара.

— Филипыч, я такое видел,— тихо просипел крестьянин.

— Ну и чо ты видел? Совесть свою на дне бутылки?

— Та ну тебя в баню. Я видел, куда коровы деваются.

— О как.

Иван Филиппович вернулся на крыльцо и стал заново раскуривать трубку.

— Ну давай, рассказывай.

— Ты, Филипыч, ток не думай, что у меня помешательство какое. Я как на духу говорить буду, во те крест.

Участковый кивнул. Крестьянин испуганно затараторил.

— Короче был я сегодня на поле. Ванька, сын-то, коров пасёт, я сено сгребаю. Тут обед настал, я Ваньку отпустил, а сам решил догрести маленько да за стадом краем глаза приглядываю. Потому вдруг гляжу, а коров уже семь. Куда ещё одна делась, в толк никак не возьму. Думал, может за стог какой спряталась, ан нет. Всё кругом обошёл, её как не было.

Кузьма закашлялся, участковый придвинул ему кувшин с водой. Крестьянин сделал несколько больших глотков, утёрся рукавом и продолжил.

— В общем, решил я эту паскуду выманить. Увёл шесть коров обратно, а одну оставил. Как будто бы случайно, понимашь. Сам потом по-тихому обратно вернулся да за стогом одним поодаль спрятался. В засаде я аж до вечера просидел, уже сумерки пришли. Думал, сворачивать операцию. А потом гляжу — один стог ближе к корове стал. Как будто подполз. Вот, думаю, попался вражина. Сижу дальше, глаз не свожу. И правда, стог двигаться стал. Медленно к корове ползёт и ползёт, уже как бы и не прячется. Сейчас думаю с поличным и поймаю, уже готовлюсь, значит, выбегать, а стог этот разом метров пять до коровы перескочил и как будто проглотил. Я ещё и понять не успел, чо это было, побежал туда со всех ног и вилами давай стог этот раскидывать.

— Так-так, и чо там?

— Та в том и дело, Филипыч, ничо там не было. Ни коровы, ни паскуды какой.

— Это как это так?

— Да вот я сам в толк никак и не возьму. Ну скока я бежал-то? Минуту-две? Не мог никто с коровой моей никуда сбежать из стога этого. И ямы там никакой не было, чтобы провалиться.

— Кузьма, а ты сколько выпил-то?

— Да ну бог с тобой, Филипыч, — запричитал крестьянин. — Не привиделось мне, не привиделось. Чем хочешь поклянусь, под присягой подтвержу. Видел своими глазами собственными, как тебя сейчас.

Из рапорта также следует, что после этого разговора в течение лета у других крестьян пропали несколько коз, один бык и целый выводок овец. Участковый разрабатывал версию о воровской шайке, которая придумала какой-то хитрый способ быстро скрываться с добычей. Но ни самих воров, ни дополнительных свидетелей найти больше не удалось.

Позже в 1938 году Иван Филиппович, получив повышение, обнаружит похожие случаи не только в сёлах Самарской области, но и в Западной Сибири, Казахстане и на Урале. Все собранные материалы Кузнецов в итоге передал в область, но о том, было ли открыто дело и проведено полноценное расследование, нам ничего неизвестно.

Однако история о живых стогах сена неожиданно продолжилась в разгар Великой Отечественной войны. До нас дошло несколько документов немецких офицеров, а также личные письма румынских солдат, которые в 1942 году держали в оккупации Анастасиевский район Ростовской области.

Если обобщить описанные в них события, то получается следующая картина. В течение лета 1942 года в окрестностях села Анатолиевка стали пропадать румынские и немецкие солдаты, а также некоторые местные жители. Офицеры стали искать партизанские отряды, но никаких следов не обнаружили. При этом местные жители на допросах рассказывали о живых стогах сена. Немецкий офицер Эрик Ланс так описывает это в своём отчёте:

«Жители Анатолиевки либо проявляют стойкость, которой не хватает иным нашим солдатам, либо действительно верят в сказки. Все они как один даже под пытками утверждают, что мы несём потери не из-за партизанских отрядов, а из-за живых стогов сена. Так моторист Иван Самуйлик говорит, что с самого детства бабушка предостерегала его от прогулок по полю возле стогов, особенно в обеденное время. Именно потому, что полдень - это «их» время. Кажется, мы столкнулись с массовым помешательством на древнем архаизме. К сожалению, среди наших солдат это помешательство тоже начинает брожение».

Не добившись от деревенских сведений о партизанах, офицеры назначили партизанами нескольких местных жителей и показательно расстреляли их. Также сохранился приказ, согласно которому любой местный житель, офицер или солдат, который будет замечен в распускании слухов о живых стогах, будет расстрелян на месте. В тоже время солдаты продолжали пропадать, и чтобы окончательно развенчать ореол мистики, офицеры приказали обыскать поле и разворошить кучи, стога и сеновалы.

Ни партизан, ни монстров из местных сказок найдено не было. Но в некоторых местах среди разворошённого сена находили оружие, личные вещи и обрывки формы пропавших. А также в некоторых случаях – застаревшие кости и черепа животных.

Эти находки отразились на моральном духе оккупантов, но командование представило их как небрежные тайники неопытных партизан. А чтобы раз и навсегда покончить с этим неуловимым отрядом, было решено устроить засаду. Так об этом пишет своей семье один из румынских солдат:

«Офицеры организовали праздник, чтобы дать повод партизанам показать себя. В деревне и окрестностях для вида оставили небольшие караулы. Утром перед праздником несколько солдат под видом местных жителей убирали сено, а затем прятались в нём же с оружием. Дальше с началом праздника и с приходом темноты один из караулов должен был якобы пойти на поле к стогам сена в самоволку и очень нарочито выпивать и веселиться. Так мы планировали выманить партизан и взять их с поличным. Но они так и не пришли. Утром офицеры пришли снимать нас с операции, но построившись, мы не досчитались троих человек. А когда мы разворошили те стога, в которых они должны были прятаться, мы нашли только их амуницию. Их самих нигде не было. Самое жуткое, что один из пропавших, Генрих, был моим другом и наши с ним позиции были соседними».

Насколько можно судить из сохранившихся документов, официально поиски партизанского отряда продолжались. Но негласно солдатам запрещалось находиться в обеденное время в поле и приближаться к стогам. А передвигаться по деревне и окрестностям предписывалось с тех пор минимум по трое. И подобное наблюдалось и на других оккупированных территориях.

По известным данным в следующий раз живое сено объявилось в 1957 году в кубанской станице Ленинградская. То лето выдалось особенно жарким. Сразу несколько животноводческих хозяйств заявили о краже крупного рогатого скота. Виновного быстро нашли — им оказался местный пропойца по фамилии Маньков. В его доме нашли копыта и несколько костей. Конечно, никто не поверил ему, что он просто нашёл оторванную коровью ногу.

Спустя несколько недель, в начале июля, исчез 12-летний Вася Найдёнышев. Его искали всей станицей, даже соседние хутора подключились, но найти удалось только один сандалик около одного из стогов сена на поле. Поиски вскоре прекратились, а по станице стали ходить слухи о беглом душегубе, который с боем вырвался из Новочеркасской тюрьмы и прятался теперь в окрестностях Ленинградской. Но найти подтверждение этим слухам не удалось ни тогда, ни сейчас.

На причастность к исчезновению Найдёнышева проверили почти каждого жителя станицы и окрестных хуторов, но безрезультатно. Из отчаяния станичники даже ополчились на местный цыганский табор. Милиции едва удалось пресечь самосуд. А один из цыган сообщил, что в день исчезновения Васи видел в поле Гришу-Семафора. Так в станице называли инвалида с ментальными проблемами. Прозвище своё он получил за нервный тик, из-за которого не переставал беспорядочно подмигивать.

Родственники пропавшего Васи добрались до Гриши раньше милиции и успели сильно его избить. А на допросе Гриша безумолку бормотал про хищное сено и слабо реагировал на других людей. Все сошлись на том, что Гриша убил мальчика, спрятал тело и окончательно повредился умом на этом фоне. В хищное сено, конечно, никто не поверил. Поверят только в конце лета, когда увидят всё своими глазами.

В тот день, который напугал Егора, было пасмурно и мрачно. Воздух пах озоном, ветер холодил. Где-то вдали громыхало небо. Сквозь плотные облака местами ещё пробивалось яркое солнце. Несмотря на мрачную погоду, дети продолжали носиться по полю, прыгать на стога и прятаться за ними. Вскоре им захотелось есть, и мальчишки решили в последний раз сыграть в прятки. К тому же часть из них, похоже, втихую убежали.

Меньше их становилось с каждым кругом и с каждой игрой, но Егор не сразу это заметил. Как и то, что расстояние между стогами словно стало меньше, чем казалось. В конце концов их осталось трое, и мальчики пошли домой. На пол пути Егор обернулся и заметил, что один из стогов не отдалился, хотя прошли они достаточно. Спустя ещё шагов двадцать Егор снова обернулся. А стог словно бы остался на том же расстоянии. Может, даже ближе.

Мальчишки подошли к сену и стали его осматривать. Но под пристальным взглядом сразу трёх пар глаз сено было просто сеном. Трое мальчишек окружили стог так, что пропали друг у друга из виду. Когда они снова встретились, их осталось уже двое.

— Ми-иша! — стали они звать друга. — Ты где? Хватит уже, не смешно!

Миша не отзывался.

Они покопались в стогу, чтобы проверить, не спрятался ли мальчик внутри. Они его не нашли. А когда Егор оторвался от сена, он не увидел и последнего друга.

— Дим?

Страха ещё не было, было непонимание. Но Егор уже сомневался, что все мальчишки добрались домой. Егор стал пятиться, не отрывая взгляд от стога и считая про себя шаги. Он сбился со счёта на десятом. Уже начинался мелкий холодный дождь. Егору хотелось сорваться с места и бежать к станице, домам, людям. Он уже почти это сделал, когда увидел, что стог шевельнулся. В обратную от ветра сторону. И пополз к нему, Егору.

В небе громыхнуло, и стог остановился, а Егор побежал прочь. Так быстро, как только мог. К ближайшему двору, не разбирая дороги. Пролез через щель в заборе, забежал в сарай и заперся изнутри на щеколду. Выдохнул. Прикрыл глаза. Попытался успокоиться. Обернулся к двери спиной, прислонился, сполз вниз и заплакал. А когда открыл заполненные слезами глаза, увидел перед собой сеновал.

Сердце колотилось так сильно, что Егору казалось, его слышно отовсюду. Из-за двери доносилось шелестящее движение, словно кто-то катил стог. А ещё голоса, человеческие. Мужской грубый и женский звонкий. Кажется, они ругались или спорили, почти у самой двери в сарай. Дверь дёрнулась наружу. Егор с испуга убежал в дальний угол и замер.

Дверь ещё раз дёрнулась, щеколда не выдержала. В сарай вошли двое. Девушка в свадебном платье и мужчина в рубашке и брюках. Это была сегодняшняя невеста Лена, дочь председателя, и Вова, свидетель жениха и бывший парень Лены. Вова вёл девушку под руку, а она пыталась освободиться. Егор весь сжался, чтобы его не увидели, но пара продолжала ругаться и ни на что не обращала внимания.

— Ты обещала ждать, — упрекал Вова.

— Я ждала, Вов, ждала, — сквозь слёзы, но строго отвечала Лена. — Но тебя долго не было, ты даже толком не пи сал мне. Хоть бы раз письмо прислал просто так, а не на праздник! А я любви хотела, настоящей. И я её получила. От того, кто на это способен.

Вова толкнул девушку, и та упала спиной на кучу сена. Он стал расстёгивать ремень на брюках.

— Ты… Ты что удумал!

Лена попытался вскочить, но Вова наотмашь ударил её по лицу, и она упала обратно. Егор смотрел, как рослый и широкоплечий мужик хотел овладеть тонкой и хрупкой девушкой, чужой невестой. Вдруг Вова отскочил. Всё сено на полу сарая медленно двигалось, а плакавшая девушка плавно тонуло в его куче. Вова взял испуганную Лену за руки и потянул, но вытащить её не получалось.

Всё сено в сарае стягивалось в одну точку, туда, где тонула чужая невеста. Она скрылась в куче почти по пояс. Она дёргалась, плакала и кричала, молила о помощи и спасении. Вова тянул её изо всех сил и рычал. Егор вдруг увидел, что часть сена ползла к нему, подобно гадюке. Мальчик был в углу, из которого некуда было бежать. Но сарай был из плохих досок, и Егор стал бить ногой по стенке, пока не выломал одну и не проскочил наружу. Он побежал прочь от сарая, чтобы спрятаться там, где нет ни единой сухой травинки.

Сверкнула молния и на мгновение все звуки природы вдруг замерли. И в этой тишине Егор услышал звонкий визг Лены, которую пыталось поглотить сено. Небо громыхнуло, словно рушилось, снова зашумел дождь. Егор бросился к Сельсовету, где станичники праздновали свадьбу.

— Быстрее! Там Ленка! Быстрее! — закричал мальчик, прибежав к застолью. Осоловелые от праздника и алкоголя люди дикими глазами смотрели на грязного мокрого от дождя ребёнка.

— Скорее! Ленку убивают! — крикнул Егор и побежал.

Быстрее всего опомнились председатель и жених. Они выскочили почти вслед за Егором. Через миг побежали и остальные. Кто-то прихватил ножи, кто-то полу-пустые бутылки. Всей толпой они ввалились в сарай, где не было невесты, но был по грудь утонувший в сене Вова. Он орал как сумасшедший и пытался ухватиться хоть за что-нибудь.

Семеро крепких и взрослых мужчин тащили Вову изо всех сил минут пять, не меньше. А когда вытащили, стали трясти его и спрашивать, где Лена. Некоторые мужики стали ворошить сено в поисках хоть какого-то объяснения произошедшего. Но там ничего не было. Жених и отец Лены трясли Вову как тряпичную куклу, заваливали вопросами, но тот не мог и слова внятно сказать.

— Сено съело, — бормотал он с безумным взглядом. — Сено съело!

Утром на успокоительных в полусне он рассказал всё как было, и никто ему не поверил. Затем стали спрашивать Егора, и когда мальчик почти слово в слово повторил рассказ Вовы, жених так сильно разозлился, что чуть не ударил ребёнка. Лену не нашли ни через день, ни через неделю. Как и мальчишек, с которыми Егор играл днём. Вову арестовала милиция и увезла в райцентр на дознание по подозрению в массовом убийстве. Егору тоже никто не верил. Взрослые считали, что мальчику нужна помощь специалиста из-за сильного стресса.

— Кто знает, что с мальчиком сделал этот изувер, чтобы он верит в этот бред, — обронил как-то милиционер, когда в очередной раз приезжал к Егору за показаниями.

Егор уже и сам начал сомневаться, действительно ли он видел то, что запомнил. И помнил ли он то, что произошло на самом деле.

Казалось, что на этом жуткая история об исчезновении нескольких детей и невесты закончилась. Но ещё до того, как суд вынес приговор Владимиру Какичеву, вся станица убедилась, что дело действительно нечисто. Это была одна из последних уборок.

В особенно жаркий день станичники трудились почти с рассвета, и в полдень улеглись в тенях, которые отбрасывали кучки и тюки сена. Одна из девушек вдруг стала звать на помощь — она словно тонула в сене. Пять человек пытались её вытащить, но не удалось. Сено тут же разворошили, но не нашли ничего кроме истлевших обрывков одежды. Словно они не один десяток лет пролежали там.

— Как это вообще? — оторопели станичники.

А затем по всему полю стали истошно вопить и кричать мужчины и женщины, исчезая в сене. Никто не понимал, что делать. У одного из станичников сено пыталось проглотить сына-подростка, пока он смотрел по сторонам.

Когда закричал и его сын, мужик выронил изо рта сигарету и схватил ребёнка за руки, да с такой силой стал тащить, что мальчик вскрикнул от боли. Сигарета упала на сухую траву, и та задымила, а когда занялось пламя, сено вдруг перестало тянуть мальчика. Когда огонь охватил уже половину кучи, изнутри неё как будто раздался сдавленный коротких вздох.

Ветер разносил тлеющие стебельки по всему полю, и ещё несколько куч загорелись, а затем издали тот же звук. Когда станичники опомнились, горело уже почти всё поле, и люди стали бороться с пожаром. Никто так и не понял, что именно это было. Вскоре в станицу приехали молчаливые люди из Москвы, которым деревенские рассказали всё как было. Удивительно, но станичникам поверили и обвинений в предумышленном поджоге или халатности не последовало. Только председателя заменили и рекомендовали не болтать обо всей этой истории.

Эти несколько случаев — наиболее подробно описанные, но у нас есть обрывочные свидетельства и из других регионов и даже стран ближнего зарубежья. Всё это официальные рапорты, отчёты из фольклорных экспедиций, а также личные письма и записи из дневников. Согласно им, последние встречи с живыми стогами, происходили в 1990-х годах, и с тех пор ни одного документального подтверждения пока не обнаружено.

И всё же есть несколько косвенных причин считать, что ежегодные пожары сухостоя на юге страны могут быть связаны с новыми проявлениями живых стогов сена. Если вы или ваши знакомые когда-либо сталкивались с чем-то подобным, расскажите эту историю в комментариях. Возможно, именно ваш рассказ поможет выяснить, что скрывается под в стогах, тюках и кучах сухой травы.